Артефакт

Было жарко и душно.
Климатическая установка накрылась еще на прошлой неделе и ее до сих пор почему-то не могли наладить, а раскрытые настежь окна помогали мало, поскольку снаружи был тот же горячий, осязаемо-плотный воздух.
Несколько девушек-студенток в минимуме одежды редкими группками рассыпались по огромному амфитеатру полупустого лекционного зала. Большинство из них откровенно скучали, не пытаясь даже создавать видимость роботы, и нетерпеливо поглядывали на большой жидкокристаллический дисплей часов над кафедрой. Лишь у некоторых, среди которых был и рыжий вихрастый парень (единственный парень в этой девчачьей группе), были включены голографические проекторы, и они просматривали комментируемые мною схемы.
Что ж, пора уже привыкнуть к тому, что мой лекционный курс популярностью не пользуется и ходят на него в основном те, кому не хватает балов, только ради  начисления  того минимума,  который засчитывается просто за присутствие на лекции.
До конца лекции оставалась еще полчаса. С учетом того, что это было последнее на сегодня занятие, причем в субботний день, можно было бы и отпустить группу пораньше, но я не делал этого принципиально, тихо злорадствуя в душе.   
Дверь в лекционный зал приоткрылась. Я полуобернулся, собираясь дать гневною отповедь. Терпеть не могу, когда в аудиторию заглядывают студенты со старших курсов, ошивающиеся в коридоре в  ожидании своих подружек!
Однако резкие слова, замерли у меня на языке. В приоткрытую дверь заглядывал ректор, суетливый, добродушный коротышка, всегда напоминавший мне Денни Девито, знаменитого американского актера второй половины прошлого – начала нынешнего века. Он, как бы извиняясь, разводил руками и почему-то показывал себе за спину.  Такое поведение меня несколько озадачило.
– Достаточно на  сегодня, – объявил я группе. – Можете быть свободны.
Студентки, только этого и ждавшие, похватав свои папки и рюкзачки, поспешно вспорхнули с мест, а я вышел в коридор.
Ректор оказался не один. Рядом с ним, напустив на себя отстраненный вид, стоял худощавый субъект в дорогом светло-сером костюме в крупную полоску и галстуке расцветки павлиньего пера, чуть ли не дороже костюма. Несмотря на жару, галстук не был ослаблен не на йоту. Субъект носил золотые часы престижной фирмы на массивном золотом браслете и элегантные очки в изящной золотой оправе. Картину дополняла модная стрижка и запах очень дорогого одеколона.
Я прикинул, как выгляжу со стороны.
Мятая рубашка с расстегнутым воротом, закатанными рукавами и пятнами пота под мышками; сдвинутый на сторону галстук с сильно ослабленным  узлом. 
Да, в сравнении с субъектом я явно проигрывал.
– Господин приват-доцент, – обратился ко мне ректор, и в его голосе прорезались едва ли не заискивающие нотки. Мне казалось, что ректор готов чуть не по струнке вытянуться перед субъектом, словно новобранец перед фельдфебелем-садистом.  – У этого  господина к вам очень срочное и важное дело.
При этих словах модный субъект едва заметно кивнул мне.
– Прошу вас оказать ему максимальное содействие, – добавил ректор. – Не буду вам мешать. Прошу простить меня, господа.
И ректор, отвесив общий поклон, поспешно ретировался. 
– Рад видеть вас, полковник, – сказал субъект, обмениваясь со мной рукопожатием.
Обращение “полковник” меня несколько покоробило. А субъект-то не прост, подумалось мне. Интересно, что еще обо мне он знает.
– Не стоит обращаться ко мне по званию. Я давно в отставке, – несколько ворчливо сказал я.
Проигнорировав мой выпад, субъект достал из кармана пиджака и продемонстрировал мне закатанную в прозрачный пластик карточку служебного удостоверения, как полагается с генетическим идентификатором, голографической пломбой, магнитной полоской и электронным чипом памяти. Удостоверение было хорошо мне знакомо, так как подобное имелось и у меня всего несколько лет назад.
– Так, –  сказал я, сам толком не понимая, что хотел выразить этим словом.
Примерно этого я и ожидал. Теперь понятным становилось странное поведение ректора и осведомленность субъекта обо мне. 
– Нам бы хотелось получить нечто вроде вашей консультации, полковник,  –  сказал субъект, пряча удостоверение.
Кому это “нам”, объяснять, понятное дело, не требовалось.
– Что ж, пройдемте в мой кабинет, поговорим, – сделал я приглашающий жест.
– Извините, полковник, но вам придется прокатиться со мной. Боюсь, я не уполномочен  беседовать с вам. Я просто должен передать вам приглашение генерала Роольфа.   
Приглашение, ага, внутренне усмехнулся я.
– Может быть, я сначала съезжу домой, переоденусь, перекушу чего-нибудь?
– Извините, полковник, боюсь,  дело очень срочное, – покачал головой субъект.
Понимая, что спорить абсолютно бесполезно, я лишь пожал плечами.
– Хорошо, поехали. 
…У главного входа университета нас ожидал “кентавр”, огромный черный внедорожник с тонированными стеклами,  затюнингованный по высшему разряду.
Просторный салон, натуральная кожа. Климат-контроль работает прекрасно, и в машине прохладно не смотря на жару снаружи, от которой едва ли не плавится дорожное покрытие.   
Водитель, в солнцезащитных очках и модном светло-сером костюме, полуобернувшись со своего места, вопросительно покосился на субъекта. Тот молча кивнул. Водила  кивнул в ответ, дал газ и внедорожник, вырулив с территории университета, влился в оживленный поток автомобилей на городских улицах.
Субъект достал из бара-холодильника две банки с безалкогольным пивом. Одну из них он протянул мне. Я кивком поблагодарил и хлебнул освежающий напиток, последовав примеру субъекта.
Некоторое время мы ехали в молчании, подолгу выстаивая в неизбежных пробках.
Наконец, это стало меня раздражать.
– А в чем дело? – спросил я без предисловия. – Можете вы мне объяснить, что случилось, от чего такая срочность? И какого рода вам нужна консультация?
Вместо ответа субъект раскрыл плоскую папку ноутбука. Пробежал пальцами по “всплывшим” в виртуальной глубине сенсорной панели цветным квадратикам голографической клавиатуры. В воздухе вспыхнуло  изображение дисплея.
Я увидел несколько страниц текста с цветными рисунками, схемами и графиками.   
– Это ваша статься, полковник? – полуутвердительно сказал субъект.
Осторожно взявшись за край, я приблизил  голограмму дисплея к себе и пробежал глазами часть текста, почему-то, выделенную цветом: 
“Создается впечатление, что в ходе “эволюционного взрыва” Кембрийского периода кто-то намеренно экспериментировал с огромным количеством самых разных жизненных форм. Правда, в итоге лишь очень немногие из них дожили до наших дней. В течение кембрия возникло множество странных типов и “проектов” строения животных, которые давно исчезли с лица нашей планеты. Были в то время и многие хорошо знакомые нам группы животных. 
В сущности, к концу кембрийского периода появились все нынешние типы твердотелых животных, за исключением лишь одного.
Так почему же с тех пор эволюция не породила новые типы животных? Может, в их генетической структуре произошли какие-то изменения и они утратили способность к столь быстрой трансформации? Или же великое разнообразие видов создало сильнейшую межвидовую конкуренцию, оставляющую слишком мало возможностей для экспериментаторства? ”
– Да, это моя статья о  кембрийском эволюционном взрыве,  – кивнул я, несколько удивившись.
– Похоже,  мы нашли их, – сказал субъект совершенно загадочную фразу, выключая ноутбук.
– Нашли кого?
– К сожалению, я не уполномочен ни чего рассказывать, – ответил субъект. – Генерал Роольф сам введет вас в курс дела, полковник.
И он снова замолчал.
Ну и черт с тобой, зло подумал я,  молчи сколько влезет, все равно я очень скоро все узнаю. 
…Небоскреб главного офиса корпорации “Биотек”, был виден издалека. Построенное в модернистском стиле огромное белоснежное  здание из армированного кораллита, металла и стекла, напоминало наполненный ветром парус.
Собственно, я и не сомневался, что едем мы именно туда. В епархию генерала Роольфа. Мне ли не знать, что “Биотек”, корпорация, официально специализирующаяся на разработке и внедрении передовых биотехнологий, на самом деле является, фактически, подразделением научной разведки Министерства обороны, и служит прикрытием для наиболее засекреченных военных программ, таких, например, как проект “Черное солнце”, которого официально ни когда не существовало.   
При въезде на охраняемую территорию корпорации, “кентавр” остановили люди  в форме службы безопасности “Биотека”. У субъекта и водилы проверили удостоверения,  причем не просто посмотрели, а пропустили через считывающее устройство. Меня охранники заставили приложить пальцы к полупрозрачной пластине сканера для считывания узора папиллярных линий, а затем  сфотографировали сетчатку глаза специальным прибором.
Только после всего этого  нас пропустили на территорию.
Внедорожник заехал на подземный служебный паркинг. Лифт доставил меня в сопровождении субъекта на один из административных этажей. Тут я был впервые, так как это здание было построено уже после моей отставки.  Раньше, в бытность мою сотрудником подразделения научной разведки Министерства обороны, главный офис “Биотека” размещался в другом, намного более скромном, здании. 
Роольф, заложив руки за спину,  стоял у прозрачной стены своего кабинета, и как, мне показалось, словно олимпийский бог взирал со своих заоблачных высот на суету внизу.
– Господин генерал, – начал, было, субъект.
– Спасибо, Ольсен, – не оборачиваясь, оборвал его Роольф. – Можете быть свободны. Я вас вызову. Да, и распорядитесь насчет геликоптера.
– Слушаюсь, – ответил Ольсен, чуть ли каблуками не щелкнул.
Как только щелкнула, закрывшаяся за субъектом дверь, генерал обернулся. Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга. Я не видел его без малого пять лет. Роольф мало изменился с тех пор. Он был все так же подтянут. Только вместо привычной военной формы, на нем сейчас был эксклюзивный костюм, приличествующий президенту крупного банка или корпорации, а виски заметно поседели.
Генерал кивнул мне в знак приветствия с таким видом, словно мы  виделись только вчера.   Мы обменялись крепкими рукопожатиями.
Роольф жестом предложил мне одно из кресел.
– Случилось то, - сказал генерал ни чего не выражающим тоном, словно сообщал мне прогноз погоды. – Чего человечество ожидало со времен Джордано Бруно. Получены абсолютные доказательства существования внеземного разума.

*         *          *
“…объект получил кодовое наименование “Реликт”…”
“… несомненно, внеземного происхождения…”
“… по предварительным оценкам, возраст более пятисот миллионов лет…”
Просматриваемый мною отчет пестрел подобными громкими фразами, но, ни чего конкретного практически не содержал. Масса полубессмысленных наукообразных фраз, за которыми легко угадывалась полная, граничащая с шоком, растерянность авторов отчета. Приходилось внимательно вчитываться, отделяя зерна от плевел. Мельком я просмотрел отчет еще в кабинете у Роольфа, теперь же читал внимательно.
Армейский транспортный геликоптер вылетел с небольшого военного аэродрома в окрестностях столицы через три с небольшим часа после моей встречи с генералом, и взял курс на  военную авиабазу “Валгалла”. 
Кроме пилотов, на борту находились я, и Роольф с Ольсеном, которые сменили свои элегантные деловые костюмы на полевую армейскую форму. Причем, у Ольсена, к моему удивлению, оказались знаки различия лейтенант-полковника. А на погонах Роольфа добавился еще один витой золотистый ромбик.
Я сидел у иллюминатора с ноутбуком в руках и листал предоставленные файлы.
Как оказалось, самую загадочную находку в истории человечества обнаружили  рабочие просто в карьере, при добыче глинистых сланцев. Датировку возраста объекта как раз провели по возрасту отложений,  в которых его нашли. Эти сланцы относились к Кембрийской системе. Военные, быстренько наложившие лапу на “объект”, и изолировавшие в целях секретности всех тех, кто его обнаружил, привлекли для более точной датировки специалистов-геологов и палеонтологов. Вышло приблизительно пятьсот сорок миллионов лет, с погрешностью в миллион лет. Практически начало Кембрийского периода. 
Я невольно вернулся в мыслях к состоявшемуся несколько часов назад разговору с Роольфом.
– Как только я узнал о предварительных результатах датировки “Реликта”, – сказал мне тогда генерал. – Я вспомнил  одну твою статью, в частности фразу о том, что кто-то намеренно экспериментировал с организмами в Кембрийском периоде, создавая огромное разнообразие жизненных форм.
– Но это была лишь фигура речи, – возразил я, слегка улыбнувшись. – Я не имел в виду каких-то конкретных экспериментаторов. Эту фразу следует понимать в том смысле, что такие эксперименты “проводила” природа, эволюция. Метафора, не более того.
–  И, тем не менее, похоже, ты угадал. Меня, например, очень насторожило, что мы находим  артефакт, явно имеющий отношения к внеземной цивилизации в отложениях именно Кембрия, периода, когда произошел пресловутый “эволюционный взрыв”. Не видишь тут связи?   
– А тут есть связь? – я пожал плечами с наигранно равнодушным видом.
– А вот это ты и будешь выяснять, – усмехнулся генерал. – Я назначаю тебя координатором группы аналитиков и научных экспертов, которая формируется для изучения “Реликта”.  Считай себя вновь на службе.
– Моим согласием, понятное дело, ни кто не интересуется?
– Брось, – генерал поморщился. – Не разыгрывай равнодушие. Ты прекрасно понимаешь, что речь идет о величайшей тайне в истории! Это же Нобелевская. Как минимум. Всемирная слава.  Попадание, можно сказать, в анналы.  И все такое.
– Если только факты будут преданы гласности. А я очень сильно сомневаюсь, что результаты исследований выйдут за пределы секретных лабораторий.
– Это буду решать не я, – взгляд Роольфа стал хмурым. – Ну, даже если и так. Все равно это ни чего не меняет. Работа с такой тайной сама по себе награда для ученого!  Тебе что, интересней читать лекции  тупоумным студентам? А с тобой у меня связаны большие надежды.  Ты всегда был одним из лучших наших аналитиков, Эрик.
– Так уж и лучшим…
– Вот только не надо этой показной скромности, – скривился Роольф.  – Твоя отставка весьма негативно повлияла…
– Так негативно, – перебил я, – что вы в расстроенных чувствах пять лет отслеживали мои контакты, прослушивали мои телефонные разговоры и читали мою электронную почту.
– Ну, ты же понимаешь, что это было необходимо.  Из нашей конторы так просто не уходят. Конечно, ни кто не сомневался в твоей абсолютной лояльности, но все же…
– Садимся, – равнодушный голос генерала Роольфа вернул меня к действительности.
Геликоптер снижался.
Авиабаза “Валгалла”. Мы прибыли на место.
Именно тут, в расположенном на секретных уровнях подземного бункера лабораторном комплексе, находился доставленный сюда боле двадцати четырех часов назад объект под кодовым обозначением “Реликт”.
Мы поднялись со своих мест, и выбрались из геликоптера, винты которого все еще вращались.
Вылетали мы еще засветло, но сейчас наступила уже настоящая ночь. Территория базы была ярко освещена множеством мощных прожекторов.
На летном поле нас ожидал открытый армейский джип с водителем-фельдфебелем.
Ольсен сел впереди, рядом с водителем, а мы с генералом разместились на заднем сидении. Машина резво тронулась с места, но скоро остановилась у  КПП. Тут у нас проверили документы вооруженные до зубов люди в форме Военно-воздушных сил. После чего хмурый капитан козырнул, шлагбаум подняли, и джип подъехал к огромному металлическому сооружению, напоминающему ангар.
Здесь мы вышли из машины, и джип укатил обратно.
Ангар тоже охранялся хмурыми военными.  Они заставили нас по очереди приложить ладони к “стеклянной” пластине сканера для считывания отпечатков пальцев и сфотографировали сетчатку глаза, причем, не избежал этой процедуры даже генерал Роольф. Только после этого нас пропустили в бронированные двустворчатые двери.
Мы долго шли длинными извилистыми и пустыми коридорами. Дальше был лифт. Он начал медленно спускаться мимо подземных ярусов. Наконец, мы  достигли, наверное, одного из самых нижних уровней гигантского подземного бункера и покинули кабину лифта.
Новый коридор, на этот раз не такой длинный и извилистый, привел к огромной бронированной круглой двери с гидравлическим штурвалом, множеством индикаторов и кодовым замком, напоминающей люк звездолета из фантастических фильмов. Находившиеся тут охранники снова подвергли нас сканированию папиллярных линий и сетчатки глаза.   
После того, как индикаторы загорелись разрешающим зеленым цветом, бронированный люк открыли. Далее был  узкий коридор с несколькими  обычными, небронированными, дверями.  Над каждой из них находилась миниатюрная камера видеонаблюдения.
Дверь, с табличкой «Блок №13», как оказалось, была даже не заперта.
Если ведущий сюда бронированный люк напомнил мне о звездолетах из фантастических фильмов, то оказавшееся за дверью помещение, достойно продолжало эту аналогию. Плоские ультрасовременные консоли компьютерных терминалов, с россыпями огоньков.  Мерцающие в воздухе голографические дисплеи.  Эргономичные кресла, со встроенными сенсорными панелями и шлемами виртуальной реальности. Стойки с разнообразными устройствами, оплетенными пучками разноцветных проводов различной толщины.
С десяток человек в белых лабораторных халатах с сосредоточенным видом манипулировали  с компьютерными консолями, иногда обмениваясь  лаконичными фразами. На наше появление ни кто особого внимания не обратил.
Рыжая худосочная девица лет тридцати на вид, в старомодных очках с  толстыми стеклами, что-то читала с дисплея, иногда касаясь пальцами голографической клавиатуры. Элеонора Игерфинбергер, вспомнил я имя рыжей. Двадцать восемь лет. В двадцать четыре защитила докторскую диссертацию. Восходящее научное светило. Мы с ней виделись мельком на одной из научных конференций, посвященной, кстати говоря, проблемам гипотетических контактов с внеземными цивилизациями. 
Меня она тоже узнала, потому что приветливо кивнула.
– Вижу, вы знакомы, – сказал Роольф. – Госпожа Игерфинбергер, доктор Шеленгер назначается координатором всех робот по “Реликту”. Вы по-прежнему остаетесь непосредственным научным руководителем группы. За собой я оставляю общее руководство проектом  “Реликт”.
– Эрик, – обернулся ко мне Роольф. – Если есть вопросы по отчету, спрашивай у госпожи Элеоноры. Авторство в значительной мере принадлежит ей. 
– Вопросы, конечно, есть, но задать их  еще будет время, – сказал я нетерпеливо. – Но в первую очередь я хочу увидеть объект.   
Элеонора понимающе улыбнулась.
– В изоляционном боксе, где помещен объект,  постоянно включено несколько камер, не говоря уже о значительном количестве всевозможных регистрирующих приборов.  Сейчас я выведу изображение. Черт, как хочется курить.
Элеонора хлебнула остывший кофе из пластикового стаканчика. Ее тонкие длинные  пальцы запорхали над клавиатурой. На дисплее возникло изображение, транслируемое камерой из изоляционного бокса.
Несколько минут я, Ольсен, Роольф и Элеонора   молча смотрели на дисплей.  Вот он,  загадочный артефакт, созданный совершено иным, нечеловеческим, разумом в незапамятные времена. Доказательство, наконец ставящее жирную точку в давнем споре о том, существуют ли внеземные цивилизации.
Я обернулся к Элеоноре.
– Я должен видеть это вблизи.
– Да без проблем, – усмехнулась доктор Игерфинбергер.
…Автоматическая внутренняя дверь тамбура, соединяющего лабораторию с изоляционным боксом, закрылась за нами и автоматически загерметизировалась.   В боксе поддерживалась инертная среда  –  помещение было заполнено аргоном при давлении в два раза ниже нормального.
“Реликт” размещался в центре бокса на лабораторном стенде. Я, Элеонора, генерал Роольф, Ольсен и кто-то из технического персонала лаборатории (кажется, его  имя было Николас), стояли полукругом возле стенда. На нас были оранжевые защитные костюмы с кислородными баллонами за спиной.
– Мне это кажется, или… – начал я.
Мы общались по средствам радиотелефонов, встроенных в гермошлемы.
– Нет, не кажется, – ответила Элеонора. – Объект действительно висит в воздухе не касаясь поверхности стенда. Зазор составляет несколько сантиметров.
– И как это можно  объяснить? – услышал я в наушниках голос генерала Роольфа.
– Этого объяснить нельзя, – нервно усмехнулась Элеонора. – Мы предполагаем, что это происходит в следствии генерации объектом какого-то антигравитационного поля. Что хотите под этим понимайте! В любом случае, для таких фокусов нужен источник энергии. Вы представляете источник энергии не иссякший за полмиллиарда лет?! Я лично такого представить не могу.  Кроме того, объект еще и вращается вокруг своей оси. Медленно. Один оборот примерно за пять с половиной часов. Но вращается ведь! Висит в воздухе и вращается!
В голосе доктора Игерфинбергер проскользнули истерические нотки, но она тут же овладела собой.
Я медленно обошел вокруг стенда.
“Реликт” представлял собой довольно большой шар, вернее, слегка приплюснутую сферу восемьдесят восемь на восемьдесят пять сантиметров. Поверхность сферы выглядела как мерцающая, маслянистая черная субстанция мелкочешуйчатой структуры. Разнообразные оттенки черного цвета образовывали небольшие сегменты, призрачные “пятна”.  Они мерцали и “перетекали” друг в друга. Это создавало иллюзию загадочного, меняющегося узора.
– Что это за вещество? В отчете ни чего не сказано об этом.
–  Мы пытались провести анализ. Но не алмазные сверла, ни ультразвуковые резаки, ни лазер, не смогли отделить даже крошечных крупиц этого вещества. Сейчас мы пришли к выводу, что эта мерцающая субстанция представляет собой некую защитную оболочку. Она состоит из адаптивного нанотехнического материала, со способностью к мгновенному самовосстановлению и ликвидации любых внешних повреждений.  Установить внутреннюю структуру объекта нам не удалось, так как оболочка непроницаема для любого излучения. Ни рентген, ни ультрачастотное сканирование результата не дали. 
– Если цивилизация, создавшая артефакт, владела такими технологиями полмиллиарда лет назад, то какого уровня она достигла сейчас! – заметил Роольф.
–  Вы, генерал, видимо, говорите это с такой озабоченностью, подразумевая интересы национальной безопасности? – усмехнулась Элеонора. – Могу вас заверить, создавшая артефакт цивилизация уже давно мертва и не может ни чем угрожать нашему существованию. Ни одна цивилизация не может просуществовать пятьсот миллионов лет!
– А вот это как раз спорно! – вмешался я. – Если цивилизация способна создавать артефакты,  пережившие сотни миллионов лет, то почему бы ни допустить, что и сама эта цивилизация может существовать неограниченно долго.
Элеонора начала было возражать, но ее перебил Роольф:
– Пока не будет однозначных доказательств обратного, я буду исходить из того, что  цивилизация создателей “Реликта” существует где-то и в настоящее время. Кроме того, если эти инопланетяне уже, по крайней мере, один раз посетили Землю в Кембрийском периоде, то я допускаю, что они могут сделать это снова. А значит, отныне мы должны учитывать вполне реальную возможность инопланетного вторжения. Думаю понятно, какую важность в силу этого вывода приобретают исследования артефакта.
В этом была определенная логика, хотя я и не верил в обрисованную генералом возможность инопланетного вторжения. Хотя бы в силу поговорки о том, что орел не ловит мух.
– Госпожа Игерфинбергер, – вмешался в разговор Ольсен. – А каковы ваши, хотя бы предварительные, выводы относительно назначения артефакта? Проще говоря – что он такое?
Этот вопрос поставил Элеонору в тупик.
– У нас пока нет достаточного объема знаний о “Реликте”, что бы делать какие либо заключения о его назначении и функциях, – после минутного размышления обтекаемо ответила она.
– Похоже, я знаю, что это, –  совершенно неожиданно для всех сказал  техник Николас.
Все обернулись к нему. Воцарилось удивленное молчание.